В 2023 году политического убежища в Южной Корее запросили рекордное число россиян – 5750 человек, сообщило CNN со ссылкой на данные корейской иммиграционной службы. Это в 5,5 раз больше, чем 2022 году, и больше, чем общее число прошений россиян об убежище в Корее с 1994 по 2019 год. В минувшем году выходцы из России обошли по числу прошений об убежище граждан из всех остальных стран мира. Большинство эмигрантов новой волны из России в Корею – это молодые мужчины, которые бегут от войны и мобилизации. Редакция Сибирь.Реалии узнала, как живется им в Корее и собираются ли они возвращаться назад.
"Конечно, я хочу вернуться в свою страну"
Виталий из Владивостока перебрался в Южную Корею в октябре 2023 года. Он уже бывал в этой стране раньше и знал, что найти работу здесь проблема. Поэтому после начала мобилизации немного выждал, пока схлынет основная волна беженцев, – и купил билет в Сеул. Сомнений, правильно ли он поступает, не было.
– То, чего нельзя называть, – это такой позор… Дальше просто некуда. Поссориться со страной, ближе которой не было! Осталось только с белорусами рассориться… Какой это позор и ужас, какая это жесть, понимает каждый, кто решил уехать из страны, – рассказывает Виталий. – А я еще и сам на четверть украинец. У меня родная тетка живет в Одессе…
Виталий ожидал, что большинство бежавших от войны в Корею россиян будут с Дальнего Востока, как и он сам. Но, к своему удивлению, обнаружил, что намного больше соотечественников из других регионов: с юга России – из Краснодара, Липецка, Брянска, а также из Сибири – из Новосибирска, Иркутска и других городов. Почти все они сначала уехали в Среднюю Азию, а потом перебрались в Корею.
– И я понимаю почему: в Корее можно зарабатывать намного больше, чем в регионах России, – объясняет Виталий. – Меня очень возмущало, что на своей последней работе в госструктуре, где я отработал 10 лет, моя зарплата в долларовом эквиваленте не превышала той нищенской зарплаты, которую я получал на своей первой работе после института, совсем без опыта. А здесь, будучи простым дворником или грузчиком, ты получаешь в 2,5 раза больше.
Найти работу в Корее очень легко. Конечно, это будет в основном физический труд – либо тяжелый, либо низкооплачиваемый. В общем, такой, которым не хотят заниматься сами корейцы. Но найти что-то действительно легко. Очень многие заводы набирают рабочих за минимальную оплату. Часто работники нужны и в семейном бизнесе, на который приходится едва ли не половина корейской экономики.
Минимальная оплата труда в Корее с 1 января составляет 9840 вон в час – около $7,5, и каждый год она повышается. Плюс бонусы: очень часто, если сотрудник отработал всю неделю, ему начисляют зарплату еще и за воскресенье. В итоге дневная зарплата получается примерно $80 в день.
При такой разнице в уровне зарплат цены в Корее отличаются от российских не столь существенно. Еда здесь стоит плюс-минус так же, как в России, а недвижимость дешевая – квартиру можно снять и за 200 долларов. Конечно, не в самом Сеуле, но там и нет смысла снимать: зарплаты чуть выше, но и расходы больше. А частные предприятия раскиданы по всей стране, и они охотно примут иностранца, даже если у него нет нужных навыков, – говорит Виталий.
Если устроиться на неквалифицированную работу в Корее легко, то, например, айтишникам Виталий приезжать в Корею не советует.
– Найти хорошую работу не получится. Я бы не сказал, что это национализм, но в любой корейской компании скорее возьмут корейца, чем высококлассного специалиста из-за рубежа, даже если у корейца квалификация ниже. Национальный аспект здесь играет огромную роль, потому что Корея монорасовая страна.
Найти работу по специальности не могут даже иностранцы, которые получили высшее образование в Корее и отлично знают корейский язык. На собеседовании вежливо посмотрят их корейский диплом, поулыбаются – и не возьмут. Виталий убежден, что работать по профессии они не смогут на 100%, сколько бы ни ходили по собеседованиям. Это одна из причин, почему он не собирается оставаться в Корее навсегда.
– Абсолютно каждый иностранец, приезжающий работать в Корею, понимает, что это временный вариант. Миграционная политика здесь выстроена очень грамотно, чтобы регулировать объем трудовых ресурсов и одновременно держать их в узде. Ограничения такие, что ты интуитивно понимаешь, что не останешься надолго. Я тоже это осознаю, хотя мне Корея очень нравится. Я бы не сказал, что она страна первого мира, но второго однозначно.
Виталию очень нравится, что в Корее абсолютно безопасно. Здесь можно в 2, в 3 часа ночи выйти погулять в самом глухом районе – и все будет хорошо. Почти все машины стоят открытыми: просто нет смысла ставить сигналку, проверять бардачок, вытаскивать ключи. Открытый грузовик может везти продукты – никому и в голову не придет что-то украсть. Магазины закрывают на кодовый замок или просто на замок от велосипеда. А прилавок на продуктовом рынке и вовсе просто закидывают на ночь целлофанчиком – и все, закрыто.
– Это здесь норма. В этом плане Корея очень честная и безопасная страна. Ни за что не нужно переживать, и это очень сильно расслабляет, – признается Виталий.
Ему импонирует и невероятное трудолюбие корейцев: большинство из них работают по 12 часов каждый день.
– Даже если на стройку нанять самого заядлого алкаша, он будет вкалывать так, будто это последний день его жизни. При этом на стройке может быть 50 рабочих и всего один начальник. Ни над кем не нужно стоять, чтобы он работал, достаточно просто поставить задачу. Все сами знают, что делать, как делать, и работают очень качественно, учитывая все нюансы.
Для человека из России непривычна не только такая самодисциплина корейцев, но и степень субординации, которую они привыкли соблюдать. В Корее подчиненный никогда не может возразить начальнику. И даже подсказать, как лучше поступить, не имеет права.
Виталию это порой напоминает детский сад: у начальника есть машинки, и все должны играть этими машинками именно так, как он скажет, чтобы ему все нравилось. Все будут полчаса стоять и смотреть, как начальник что-то делает или показывает неправильно, – и ни слова не скажут. "Субординация здесь играет огромное значение. Для нашего менталитета это, конечно, невыносимо. Работать в Корее для нас морально очень тяжело", – признается Виталий. Тем не менее он видит у жизни в этой стране гораздо больше плюсов, чем минусов. Один из них – что отношение к русским в Корее никак не изменилось после начала войны в Украине.
– Нельзя сказать, что их это совсем не волнует. Но война – она как бы на фоне, без деталей. Корейцы, конечно, знают, кто такой Путин, и часто добавляют мат, когда упоминают его имя. Показывают, как он стреляет из автомата, говорят, что Украина хорошая. Но к русским негатива нет. Они вообще мало следят за политикой, у них свои заботы. Они 12 часов на работе, и в редкие выходные им куда важнее не смотреть новости, а добраться до ближайшего парка, подышать свежим воздухом.
Насколько много в стране делается для того, чтобы люди могли нормально отдохнуть, – это еще один факт, который поражает Виталия в Корее. Он бывал в США, Японии, Таиланде, Индонезии – и нигде не видел такой инфраструктуры для отдыха и пешего туризма. Везде парки, повсюду смотровые площадки. В горы проложены такие дорожки, чтобы даже пенсионер мог по ним подняться с комфортом, отдыхая по пути.
– Все это мне очень нравится, но даже если бы я и захотел остаться навсегда, то все равно бы не смог. В Корее иностранец никогда не станет своим. Даже если ты окончишь здесь вуз, у тебя будет шестой уровень языка, как у носителя, даже если ты женишься на местной девушке, то все равно останешься "вегуком" – "иностранным человеком", – предупреждает Виталий.
При этом приехать в Корею очень легко: всего пары часов достаточно, чтобы оформить через интернет электронное разрешение на въезд – К-ЕТА. Туристическую визу на 2 месяца выдают прямо в аэропорту. Чтобы остаться еще на месяц, можно купить дешевый билет, вылететь из страны и сразу же вернуться назад.
После перерыва в полгода можно снова приезжать на 2 месяца плюс 1. Раньше чаще всего так и поступали россияне, приезжавшие в Корею на сезонные заработки. Но после начала войны многие больше не хотят возвращаться в Россию и после двух месяцев пребывания в стране по туристической визе подают заявку на получение статуса беженца. Всем, кто ее подал, выдают G1-5 – временную визу по гуманитарным основаниям. А вместе с нею – идентификационную карту, которая дает фактически тот же статус, что и корейский паспорт.
Дальше назначают интервью, по итогам которого будет принято решение, выдадут постоянную визу беженца F2 или нет. Ждать его можно долго – обычно года 2-3, а результат не гарантирован. По итогам интервью статус беженца получают очень немногие, не более 1-2% – только те, кто может представить документальные доказательства, что действительно нуждается в политическом или гуманитарном убежище. А те, кому отказывают, зачастую остаются жить в Корее на нелегальном положении.
– Корея такая же свободная страна, как США. Пока ты ничего не нарушаешь, полицейские на улице не будут подходить, что-то требовать, проверять у тебя документы. Не переходи дорогу на красный свет – и все у тебя будет хорошо. Еще на тебя могут заявить, и тогда тоже будут проблемы. А так – люди и десятилетиями живут здесь нелегалами. Просто никто не знает, что так можно, иначе русских в Корее было бы еще больше, чем сейчас, – уверен Виталий.
И все же, несмотря на все плюсы, Виталий со временем планирует вернуться в Россию.
– Конечно, я хочу вернуться в свою страну. Мне нравится Россия, во всем нравится. Мне там все понятно, все просто. Здесь все интересно, все необычно, но в России все равно лучше. Какими бы разбитыми ни были дороги – они все равно свои. Поэтому я вернусь. Ведь война однозначно не будет длиться десятилетиями. Горячая фаза – она все равно закончится через год, через три. Будет что-то непонятное, может быть, что-то тяжелое. Но… Вот конфликт на Донбассе – он же длился 8 лет, и нас это не касалось. Вот и сейчас, возможно, все перерастет во что-то такое, что мы даже и замечать не будем. Поэтому, как только риска мобилизации не станет, наверное, буду возвращаться.
"Постараюсь максимально избегать России"
Вадим с Дальнего Востока в Корее всего 2,5 месяца. Но из России он уехал намного раньше, еще в конце 2022 года.
– Мой отец родился в Украине, провел там все свое детство. Я тоже пару раз бывал в Украине, видел свою бабушку по отцовской линии. У меня украинские корни, хоть мама и русская, с Дальнего Востока. Поэтому очевидно, что я не возьму оружие и не пойду воевать против украинцев, – говорит Вадим. – Раз уж стать мучеником, как многие, кто сейчас сидит в тюрьме, мне не хватило смелости, оставалось одно – уезжать. Просто сидеть сложа руки и как овощ наблюдать за тем, что происходит, я бы не смог. Но это была не единственная причина, почему я решил, что больше не могу оставаться в России.
В 2019 году отец Вадим погиб, спасая во время шторма женщину, которая начала тонуть. Перед поездкой он оформил страховку American Express от банка "Русский стандарт", и после его гибели Вадим получил выплату в 200 тысяч долларов. Завел эти деньги на фондовый рынок и к концу 2021 года сделал 350 тысяч.
– А в феврале 2022 года, когда началась война, банк ВТБ в сговоре с Центробанком и СПБ Биржей украли мои акции американских и китайских компаний на сумму 150 тысяч долларов. Вместе со мной пострадали очень много людей, некоторые потеряли миллионы долларов, – рассказывает Вадим. – При этом широкой общественности было объявлено, что во всем виноваты санкции – мол, деньги заблокировала Европа. Но у нас, у пострадавших, есть доказательства, что мошеннические схемы были проведены на стороне России.
Пострадавшие не раз запрашивали разрешения провести митинг, но им каждый раз отказывали, ссылаясь на коронавирусные ограничения. И тогда в декабре 2022 года около 50 активистов пришли по предварительной официальной записи в Центробанк на Лубянке, чтобы запросить аудит ВТБ. Они не выглядели как люди, представляющие общественную опасность: в основном интеллигенты, женщины и пенсионеры. К тому же записались на прием официально, через государственный сайт. Но, как только активисты зашли во двор Центробанка, люди в бронежилетах и с автоматами вытолкали их за высокий забор и закрыли калитку, даже на порог не дали зайти.
– После этого к двум женщинам, которые занимаются административной поддержкой нашего коллективного иска, приехали домой менты, стали угрожать, что закроют. Началось такое давление… Когда я окончательно убедился, что меня кинули свои же, это стало еще одной причиной уехать. Я решил, что не вернусь в Россию, пока мне не вернут то, что у меня украли, или пока люди, которые в этом виноваты, не сядут в тюрьму, – говорит Вадим.
Сам он уехал в одну из стран СНГ и год работал на удаленке. Но потом потерял работу, а найти новую на месте не смог. Пришлось менять страну.
Вадим уже не раз бывал в Корее и знал, что там высокие зарплаты, поэтому и решил ехать туда. Но Корея для него лишь промежуточный вариант – он считает, что эта страна не подходит если не для всех европейцев, то для славян точно.
– Общество здесь слишком закрытое, нелояльное к иностранцам. Просто из-за белой кожи ты никогда не станешь своим, даже если выучишь корейский на уровне носителей языка. И это будет проявляться во всех сферах – и в карьере, и в семейной жизни, во всем, – убежден Вадим.
Он полагает, что дело не в том, что корейцы априори считают, что иностранцы в чем-то хуже, чем они сами. Просто Корея слишком долго была закрытой, почти не взаимодействовала с другими странами. Даже сейчас из-за Северной Кореи она фактически остается островом. Географически Корея полуостров, но Северная Корея перекрывает перешеек, соединяющий Южную Корею с остальным миром.
О степени изолированности страны можно судить хотя бы потому, насколько плохо корейцы знают английский. На английском говорят только молодые – в основном те, кто учится в университетах на международных факультетах.
А вот то, что единственная работа, которую Корея готова предложить иностранцам, – это на стройке или заводе, Вадима нисколько не смущает. Здесь другое отношение к труду: никто не будет относиться к тебе свысока, если ты работаешь руками. Тем более что зарабатывать ты будешь столько, что на повседневную жизнь вполне хватит.
Еще один безусловный плюс Вадим видит в том, что Корея абсолютно безопасна: можно ночью гулять с набитыми деньгами карманами и не опасаться, что тебя кто-то ограбит. Ему нравится и то, что корейцы во всем придерживаются буквы закона: пока горит красный свет, никто и не попробует перейти дорогу, все будут стоять и ждать, когда загорится зеленый. Иногда из-за этого случаются эксцессы: например, если поставить знак, что эскалатор не работает, все выстроятся в очередь и будут стоять так три часа, пока кто-нибудь не придет и не уберет этот значок. Просто так, ногами, никто вверх по эскалатору не пойдет.
– Порой смотришь на это и думаешь: вот тупые, почему вы не можете мыслить гибко? – признается Вадим. – А с другой стороны, понимаешь: именно соблюдение всех правил и обеспечивает безопасность.
Когда Вадим пытается говорить с корейцами о ситуации в России, его просто не понимают. Недавно он разговаривал со своим другом, коренным корейцем, и выяснил, что тот вообще ничего не слышал о путинском режиме. Он понял, о чем говорит Вадим, только когда тот привел такой пример: "У нас в России теперь стало как в Северной Корее".
– Эту повестку корейцы понимают, знают, кто такой безумный Ким Чен Ын, который угрожает ядерными ракетами. Для них это тоже большое горе – разъединение по сути одной нации, – говорит Вадим. – Ситуация немного похожа, и это моему корейскому другу понять проще. Но когда я ему говорю, что у нас подтасовывают результаты выборов, он вообще не понимает: как же так? Он просто не может представить, как такое в принципе возможно.
Вадим пока не полностью порвал связи с Россией. Ведь на родине у него осталась не только недвижимость, которую он хотел бы продать и вывести деньги, но и мама. Она всю жизнь проработала учителем и не готова уехать из страны, лишиться любимой работы и друзей. Возраст уже не тот, чтобы с легкостью полностью поменять весь круг общения. Поэтому Вадиму остается лишь надеяться, что мама когда-нибудь все-таки согласится на переезд. Сам он возвращаться в Россию не собирается.
– Не вижу в этом никакого смысла, – признается Вадим. – Конечно, было бы здорово жить на родине, где все говорят на родном языке, где твои друзья… Но даже если я вернусь прямо сейчас, никого из друзей там уже не будет – они все уехали. Очень многие, кого я знаю, – кто умный, интеллигентный, кто умеет зарабатывать, – все, кто мог, уехали. Так что, кроме мамы, в России у меня никого не осталось. Пока не знаю, где мы будем жить дальше. Поищем какую-нибудь другую страну, где можно реально запросить убежища, где будет какая-то перспектива. Где примут, там и будем жить. Честно признаться, я так далеко не планирую, поскольку это тяжело эмоционально. Пока понимаю только одно: постараюсь максимально избегать России. Я не смогу находиться в стране, видеть, что происходит, и ничего не делать.
"Я был в жуткой депрессии"
Самир Ахмедов из Москвы переехал в Корею в декабре 2022 года. До переезда он почти 8 лет жил на две страны: в Таиланде проводил времени едва ли не больше, чем в России.
– Там я достаточно долго жил с трансперсоной, представителем ЛГБТ+. И когда я в очередной раз вернулся из Таиланда в Москву, о том, какие там у меня были связи, стало известно моей семье, – рассказывает Самир. – Я по национальности азербайджанец, и мои родственники – мусульмане. Поэтому мне грозила кровная месть.
Самир начал получать постоянные угрозы.
– Однажды пришел мой дядя, напал на меня и избил. Сказал, что если я обращусь в полицию, то меня просто грохнут. У меня есть родственники, которые работают в полиции, поэтому это не было пустой угрозой. К тому же вы сами знаете, как в полиции в принципе относятся к таким людям, как я… А тут еще как раз случилась вся эта ситуация с мобилизацией. Я парень не служивший, но вполне мог попасть под призыв, потому что особенных проблем со здоровьем у меня нет. Повестки, правда, не пришло, но я не хотел рисковать. Я тогда был в жуткой депрессии, и в какой-то момент просто психанул и решил срочно уехать – и от родственников, и от всего, что происходит в России, от всей этой ненормальной политической ситуации и т.д.
С собой у Самира было всего 600 долларов. Он купил билет до Сеула через Узбекистан и связался с агентом, который пообещал помочь с работой.
Агент свое обещание сдержал: устроил грузить металлические опалубки – и в снег, и в дождь, и в слякоть. За эту очень тяжелую работу Самир получал по корейским меркам сущие копейки. Но выбирать не приходилось: туристическая виза, по которой они приехал, не давала права работать легально.
Лишь через 3 месяца, когда турвиза закончилась, Самир смог подать документы на беженство. Еще через месяц он получил визу G1-5 и ID-карту, дающую право на работу, и смог найти что-то полегче. Устроился на завод Hyundai сварщиком и сортировщиком деталей, стал зарабатывать около 2000 долларов в месяц. Жизнь понемногу нормализовалась. Правда, сейчас работу приходится менять, потому что заказов на заводе стало намного меньше, но Самир не переживает, что не сможет устроиться на новое место. Главное, что виза G1-5 дает право работать официально, а вакансий, где принимают с таким типом визы, достаточно много.
Самир пока ждет, когда его вызовут на интервью, по итогам которого будет принято решение, предоставлять ему политическое убежище и визу F2 c правом постоянного проживания или нет. Сколько придется ждать, он не знает. Может лишь предположить, что рассмотрение по его кейсу будет достаточно долгим, потому что в его истории намешано слишком много всего – и ЛГБТ+, и родственники-мусульмане, и мобилизация.
Самир практически уверен, что в итоге ему откажут в политическом убежище, поскольку по опыту других просителей знает: визу F2 выдают лишь в исключительных случаях. Ее получает примерно 1% из подавших прошение: например, египетские журналисты, которым напрямую угрожало государство, или буддисты из мусульманских стран. Поэтому все россияне, которые подали на политическое убежище из-за угрозы мобилизации, по мнению Самира, не получат F2 на 100%.
Конечно, когда придет отказ, можно будет тянуть время – подать апелляцию, потом заявление на обжалование в суде первой инстанции, второй и т.д. Скорее всего, это ничего не изменит, и продолжать жить в Корее придется нелегалом. И все же Самир надеется на чудо: вдруг в каком-нибудь из судов все же примут решение выдать ему визу F2. Тогда перед ним откроются куда более широкие возможности в выборе работы. С визой F2 иностранцам доступны почти все те же вакансии, что этническим корейцам из других стран и "хангукам" – тем, кто родился и вырос в Корее. А еще по визе F2 можно привезти в Корею всю семью, и через два года они тоже получат право на работу.
Пока Самир не уверен, что стоит тратить столько усилий, чтобы остаться в Корее надолго. С одной стороны, ему импонирует отношение к представителям ЛГБТ+ в этой стране.
– Конечно, есть серьезное различие между хангуками старой закалки и людьми младшего поколения. Тем, кому 50+ лет, многое не нравится, даже татуировки могут их раздражать. Но молодежь здесь очень прогрессивная. Очень проамериканская, за все хорошее против всего плохого, иногда даже слишком, до розовых очков. Никакой дискриминации ЛГБТ+ тут нет вообще. На Итхэвоне (район в Сеуле. – Прим. СР) есть целые улицы с трансгендер- и гей-барами. Такое порой можно увидеть, что и в Нью-Йорке не встретишь. ЛГБТ-марши проходят. В общем, в этом отношении свобода полная.
С другой стороны, жить и зарабатывать в Москве Самиру было намного комфортнее. Он признается: если бы не ситуация с родственниками, если бы не война, то не искал бы работу в Корее, а, например, купил машину и устроился в "Яндекс. Еду". Зарабатывал бы тысяч 200 рублей – примерно 2000 долларов по нынешнему курсу. В Корее такие же деньги достаются намного сложнее. Либо работа будет очень тяжелой и сложной – например, промышленный альпинизм или сборка строительных лесов, либо нужно буквально жить на работе. Если удастся устроиться на хороший завод, где дают переработки, то трудиться придется 6 дней в неделю по 11 часов в день. Поэтому Самир не уверен, что в Корею стоит приезжать ради заработка. Наверное, из какого-нибудь небогатого региона – да, а из Москвы – нет. Проще зарабатывать там, тем более что цены в России, по его наблюдениям, фактически на все существенно ниже. Самир пришел к выводу, что Москва вообще очень дешевый город относительно Кореи: сейчас, с учетом текущего курса рубля, цены Москвы – это цены Таиланда.
Больше всего Самиру не нравится в Корее даже не то, что приходится много и тяжело работать. Ему кажется, что в этой стране серьезно нарушен баланс между работой и жизнью. По его мнению, Корея – это страна исключительно про зарабатывание денег. Люди настолько много работают, что времени на отдых у них почти не остается. А еще Самиру кажется, что инфраструктура, интернет-банкинг и т.д. здесь намного хуже, чем в Москве. Он признается, что давно бы собрал вещи и вернулся, если бы не угрозы родственников и не ситуация в России.
– А если вдруг мобилизацию объявят или границы закроют, что я буду делать? Поэтому пока остаюсь в Корее. Не так уж все и плохо: зарплата 2000–2200 долларов, плюс на работе меня кормят, жилье бесплатное. Да и арендовать хорошую квартиру в Корее намного дешевле, чем в Москве. Конечно, не в самом Сеуле, а в небольших городах, где расположены заводы. Но главное, я свободно могу выезжать из страны и возвращаться обратно.
Самир видит в своей новой жизни еще один огромный плюс: в Корее можно хоть ненадолго забыть о том, что идет война. А отношение к русским после нападения России на Украину не изменилось. Причем русскими корейцы считают всех приезжих из стран постсоветского пространства. И район, где живут азербайджанцы, казахи, узбеки, таджики и пр., тоже, не вникая в детали, называют "русским".
Самира устраивает, что корейцы заняты своими проблемами и им все равно, что где-то там, очень далеко, кто-то с кем-то воюет. Он считает, что война в Украине интересна местным в той же мере, как среднестатистическому россиянину война вежду правительствами и мятежниками в Центральноафриканской Республике. В самом начале войну еще как-то обсуждали: иногда говорили о Путине, шутили, показывая, как он стреляет из автомата – "Та-да-да-да". А сейчас уже никакого интереса нет, он пропал полностью.
Корея для Самира – промежуточный вариант, своего будущего он с ней не связывает. И не уверен, что останется надолго, даже если получит визу F2.
– Не знаю, куда дальше меня приведет моя нелегкая судьба, – говорит не без грусти Самир. – Я думал про США, но теперь туда так просто не попасть. Многие пути, которые были доступны раньше, уже перекрыты. Переехать в США через Мексику, как сделали мои знакомые, сейчас уже не получится. Поэтому пока попробую жить и зарабатывать в Корее и периодически ездить отдыхать в мой любимый Таиланд. Жить здесь в эмоциональном плане очень тяжело, но можно. Не знаю, вернусь ли я когда-нибудь в Россию. Скорее нет, чем да. Даже если нормализуется политическая ситуация, то курс рубля будет падать, как в Турции лира, и понадобятся годы, чтобы зарплата в рублях догнала долларовую. А мне всего 31 год, я хочу жить сейчас, а не когда-то потом.
